Как сегодня помню: мы въезжали в наш новый дом в Грозном 5 декабря 1994 года, – это был день моего рождения. Однако уже очень скоро по телевидению и радио стали передавать известия о вторжении русских. Вскоре мы непосредственно ощутили, что идут военные действия: начались авианалёты. Самолёты принялись бомбить город ещё до того, как вошли танки. На вопрос, почему на нас нападают, взрослые кратко объяснили, что русские хотят сделать чеченцев рабами.
Странно, но среди взрослых не было паники – ну, или, может, они не подавали виду. Помню, родители объясняли нам, детям, как вести себя в чрезвычайных ситуациях, что делать в случае ранений или гибели взрослых и т.п. В первую войну люди ещё не знали толком, как выживать в военное время. Зато вторую мы встретим более подготовленными: у нас уже будет колодец с семью тоннами воды (предусмотрительность далеко не лишняя!), мы заранее запасёмся провиантом, печкой-буржуйкой и перевезём всё имущество в село, чтобы его не растащили мародёры, когда придётся покидать город. Но тогда, в 1994-1995-м, «учиться» выживанию приходилось на ходу.
Помню, как мы заклеивали окна скотчем, чтобы от взрывной волны не выбивало стёкла и их осколки не поранили нас. Само собой, во время бомбёжки мы старались не оставаться в домах, а бежали в бомбоубежище. В качестве последнего обычно служил подвал, однако нам «повезло»: по соседству находился железобетонный каркас недостроенного дома, который очень скоро превратился в импровизированное бомбоубежище. Там прятались все соседи, когда слышали вой самолётов.
В общем, мое детство закончилось уже тогда, ибо приходилось задумываться о совсем не детских вещах – смерти, выживании, причинах войны и как это всё остановить.
Перед самым началом штурма мы всё же покинули Грозный и переехали в село, если быть точным, – в Саади-Котар (Комсомольское), к родственникам. Тогда это была обычная практика, именно так большая часть грозненцев и выжила – за счёт помощи своих родичей из сёл. Меньше повезло этническим русским, находившимся тогда в Грозном. У них-то не было родственников в сёлах, да и в России их никто не ждал, они не были там никому нужны. Во время штурма их погибло очень много от российских же бомбёжек и артобстрелов. На нашей улице у нас было много соседей-русских, но после штурма выжили только две женщины – одна из них работала медсестрой, а вторая, её мама, была уже пенсионеркой, но подрабатывала репетиторством (до пенсии она 40 лет проработала школьной учительницей). С ними у нас были очень хорошие отношения, мы старались помогать им, чем могли: делились едой и даже кровом.
Уже потом, будучи взрослым, мне то и дело предстоит слышать бредни о якобы имевшем место «геноциде русских в Чечне». Да, если считать таковым уничтожение русской же армией русского населения Грозного, то геноцид и впрямь был.
Как я уже упоминал, во время штурма наша семья, как и ещё несколько семей наших родственников, находились в Саади-Котаре. О происходящем в столице мы тем не менее знали. Новости передавало в прямом эфире чеченское телевидение. Наши телевизионщики тогда выложились на все сто, почти бесперебойно обеспечивая видеосъёмку с мест событий, рискуя своей жизнью и здоровьем. Помню, взрослые рассказывали, что незадолго до штурма по ТВ сообщили о дефиците видеокамер для трансляции и на второй день простые люди пожертвовали десятки камер для телевизионщиков, чтобы помочь им рассказать миру правду о происходящем в Чечне.
Правда, с электричеством в Саади-Котаре, где мы тогда находились, была беда. Да, собственно, не только там – когда началась война, очень скоро отключилось электричество, и люди пользовались компактными радиоприёмниками на батарейках, чтобы иметь возможность хотя бы слушать радио. Наиболее изобретательные использовали автомобильные аккумуляторы для питания телевизоров, если последние были компактными и не требовали слишком высокой мощности электросети.
Именно по такому компактному чёрно-белому телевизору, питающемуся от КАМАЗовского аккумулятора, мы, беженцы и жители Саади-Котара, смотрели прямую трансляцию обороны Грозного. Так мы встретили Новый год – наблюдая, как наш любимый город сносят с лица земли под пьяные танцы Ельцина.
Вскоре и в Саади-Котаре стало небезопасно, так что однажды ночью пришлось в экстренном порядке уезжать оттуда. Когда российские военные входили в какое-то село, о жизни жителей они беспокоились менее всего – сразу начинали бомбардировки. Они вообще были очень трусливы: стреляли по всему, что движется, не разбирая, где мирные жители, а где вооруженный противник.
Вернулись в город мы уже после завершения там активных военных действий. И, признаюсь, вид полностью разрушенного Грозного поверг нас в настоящий шок. Всё же видеть разрушения на экране и увидеть вживую – это совершенно разные вещи. Помню, я тогда по детской наивности пытался посчитать количество разрушенных домов. Но скоро понял, что проще посчитать количество уцелевших… и не насчитал ни одного! Практически все дома в центре получили те или иные повреждения, особенно многоэтажные. Чуть больше «повезло» одноэтажным домам частного сектора, но и они были начисто разграблены мародёрами. Электро- и водоснабжение в городе не работало. Особенно дефицитной была вода – мы её тщательно экономили, даже запасали дождевую для хозяйственных нужд. Электричество мы наладили сами: один из наших соседей приобрёл не то бензиновый, не то дизельный генератор, которого с грехом пополам, но всё же хватало на обеспечение всей улицы электроэнергией. На топливо для генератора мы скидывались всей улицей. Проблему с водой родители решили, вырыв колодец. Воду их этого колодца они разрешали брать бесплатно, даже когда за ней приходили всем районом.
Удивительно, но мы тогда умудрялись не только выживать, но и учиться. Даже когда школы не работали, взрослые самостоятельно учили детей тем дисциплинам, которыми сами владели. Например, скитаясь малолетним беженцем, я умудрялся, тем не менее, обучаться русскому, арабскому и английскому языкам. По иронии судьбы, в дальнейшем мне это всё пригодилось.
Сейчас, спустя 25 лет после начала той войны, я понимаю, почему чеченский народ смог пройти такие испытания и вопреки всему не только выжить, но и возродиться – преимущественно благодаря беспрецедентной взаимопомощи и кооперации. Обычно во время кризисов, войн и потрясений люди начинают действовать по принципу «каждый сам за себя». Но чеченцы тогда, как бы это банально ни звучало, были «один за всех и все за одного». Если кого-то из людей и нужно благодарить за спасение чеченского народа, то прежде всего сам наш народ, каждого из тех, кто тогда протянул руку помощи другому.
Журнал “ДОШ”№6-2019.
